litbaza книги онлайнНаучная фантастикаЗвезды не для нас [сборник] - Секретный Блиц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 83
Перейти на страницу:
не впервой.

Водитель странно посмотрел на своего спутника и судорожно кивнул. Сазонов расслышал только шёпот, когда закрывал дверь.

– Эх, доктор…

Свет от фар разрезал темноту впереди машины желтоватым конусом. Позади тускло горела габаритная лампочка с правой стороны, едва освещая метр вокруг себя.

Сазонов подошел к брезентовому пологу и хлопнул по нему ладонью. В ночной тишине звук отразился эхом в лесу. Из кузова вылезло двое долговязых подростков в ватниках с чужого плеча, и скинули на землю мешок. Из темноты осторожно вышли еще трое, но уже помельче ростом, лет двенадцати на вид.

– Ну что, нашли, чем поживиться?

Самый высокий, из тех, что вылезли, подтянул ремень и сплюнул сквозь зубы под ноги Сазонову.

– Иди отсюда, дядя.

Сазонов взял мешок, вроде как мука, и молча закинул назад в кузов. Потом встал между подростками и бортом.

– Эти продукты для раненых. Они умрут без них. А вы их не заслужили.

Мелкие столпились вокруг свои заводил. Долговязый вышел вперед, доставая руку из кармана. Блеснула красным отсветом от огней габарита сталь бритвы.

– Мы тоже больные, блокадники. Наголодались, мы там, дядя, сверх всякой меры. Так что не мешай поправке здоровья. Уяснил?

Сазонов молчал. Он слышал, как водитель крутит стартер и чертыхается. Еще немного времени, и машина заведется. Так было и в прошлый раз. Оставалось только сказать самое главное, ради чего он здесь и оказался.

– У тебя кличка Дылда, так ведь? – спросил Сазонов. – Ты вроде как главный у этих.

– Ну, – насторожился долговязый.

– Продукты не дам трогать. Вы недостойны их. Давай я расскажу кое-что о тебе, Павлик-Дылда…

И Сазонов рассказал притихшему Дылде о Катьке. Ну, которая глухонемая, немного дурочка. Как он ее однажды поймал в подворотне, потом отвел на чердак, уложил на старое одеяло… А потом велел молчать, все равно дуре никто не поверит. Она ведь повесилась, так вот.

А таксист-татарин, которому они продали поддельное кольцо? Когда начал шуметь, ты полоснул его бритвой, и он умер в больнице. Осталось трое детей…

И как ты украл масло с кухни детского дома, обменял его на самогонку, которую потом выпил ее с компанией Федьки-Выборга. За масло воспитательницу сослали невесть куда, там и сгинула.

Или бабулька с набережной Фонтанки, из желтого дома…

Сазонов рассказывал, а они стояли и слушали. Заревел двигатель, грузовик сорвался с места и помчал, а и они остались в темноте.

– Хватит! Замолчи! – закричал Дылда.

Сазонов почувствовал, как ноги обхватили и его кто-то толкнул. Упав навзничь, он закрывал голову руками от посыпавшихся ударов. Били ногами, несильно, но умело. Когда наступала передышка, он обращался к Дылде.

– Эти раненые будут сниться тебе каждую ночь. Не сейчас, а потом, когда ты станешь взрослым… Все время… Из года в год… И каждый из них рассказывает, как он умирал. И все остальные тоже будут приходить. Бесконечно, понимаешь?

Потом его перестали бить, и он почувствовал обжигающее прикосновение холодной стали к шее.

***

Телевизор шипел и показывал серую муть. Сазонов выключил его и споткнулся о кучу испачканного в грязи вороха одежды. По полу запрыгала россыпь каких-то таблеток. Он пошел в ванную, включил холодную воду, подставил под пахнущую хлоркой струю лицо и держал, пока не веки не закололо мелкими иголками. Как всегда, после возвращения в голове крутилась муть и подташнивало. Вытер лицо и посмотрел в треснутое зеркало.

На шее истекал какой-то белесой сукровицей тонкий шрам. Он налепил на него пластырь и вернулся в комнату. Достал из тумбочки пожелтевшую газету «Ошлинский крестьянин», от ноября 1943 года.

Буквы расплывались и менялись прямо на глазах. Заметка «пропала машина с продуктами, от истощения умерло десять человек» пропала. Вместо нее появилась статейка «Фронту – трудовые подвиги». Положил газету назад и достал старую пожелтевшую фотокарточку с обтрепанными краями. Долговязый парень, с колючим взглядом, в окружении таких же волчат. На обратной стороне написанные от руки плюсики и минусы. Сазонов поставил маленький плюсик и спрятал карточку назад, к газете. Теперь до следующего года, а потом все снова. Бесконечность…

Мицхалыч

Михаил Ямской

г. Долгопрудный

– Алва итта двергу! – грохотал боевой клич над окутанной дымом бухтой.

– Эуалла париссия! Дургдибл стравосклифи! – подхватывали одни звонко, другие хрипло.

– Агр-р-р-р-р! Рр-р-ау! – гремела мохнатая кривоногая толпа, перехлёстывая через борт.

Визгливый треск обрушенных мачт сливался со звоном стали и хлопками ручных молний. Глаза слезились от вони горящей селитры.

Базиэль крутанул мечом, и оскаленная рожа орка запрокинулась, плеснув фонтаном чёрной крови, а другой враг скорчился, зажимая косой разрез на брюхе. Боевая цепь третьего свистнула в воздухе, обвивая бронзовый наруч, но одного рывка хватило, чтобы сбить косорылого с ног, и сталь меча довершила дело. Глаза метнулись в сторону, ловя растерянный взгляд Мицхаля. Припадая на ногу, альв медленно отступал к палубной надстройке, а пятеро клыкастых с ликующим рёвом размахивали ятаганами.

– Каррафалла двергу! – раздался вопль за спиной. – Коротышки предали!

Сзади послышался топот, но обернуться Базиэль не успел: сокрушительный удар по затылку погрузил всё вокруг во тьму.

Василий жадно затянулся сигаретой. Назойливые образы таяли, разъятые горьким дымом. Голова трещала, будто в тисках. Кто ж его так саданул-то? Подкрался сзади, мразь – небось тот, с бородой в косичках. Пировали вчера, в вечной дружбе клялись. Мир, союз… Как можно было доверять этим бородатым?

Тьфу! Нет здесь альвов и нет двергов. Он тряхнул головой и скривился от боли. Оперативка стиралась медленно, заменяясь байтами с родного диска, и клочки памяти из чужого слоя наползали на реальность. Дурацкие слова, всё не то и не так… то есть как бы не совсем то, но как иначе скажешь? Машинки две, но программа та же – суть, в общем, ясна. Жопа, граждане. Жо-па.

Интересно, кто первый отдаст концы, он-тот или он-этот? Ещё неизвестно, при такой-то жизни. Да какая разница? Остаться в единственном лице – уже счастье.

А если умрём оба? Ну, смерть вообще дело тёмное, об этом лучше не думать… но всё-таки хотелось бы узнать, что с Мицхалем. Если орков не удалось отбить, сожрут всех.

Рассветный туман за перилами балкона казался дымом сражения, а косилка в руках смуглого гаста в оранжевой жилетке рокотала с торжеством победившей орды. Говорил же диблерой: нельзя записывать сны! Только начнёшь, и трындец.

Диблерой… кто это? Бредятина.

За спиной послышался неразборчивый гомон, в котором выделялись визгливые интонации бабки с третьего этажа. Василий прошёл в прихожую и выглянул в глазок, но за

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?